Неточные совпадения
И с самим человеком творилось столько непонятного: живет-живет человек долго и хорошо — ничего, да вдруг заговорит такое непутное, или учнет
кричать не своим голосом, или бродить сонный по ночам; другого, ни с того ни с сего, начнет коробить и бить оземь. А перед тем как сделаться этому, только что курица прокричала
петухом да ворон прокаркал над крышей.
Куры,
петухи, голуби торопливо хватали, отступали, как будто опасаясь ежеминутного предательства, и опять совались. А когда тут же вертелась галка и, подскакивая боком, норовила воровски клюнуть пшена, девушка топала ногой. «Прочь, прочь; ты зачем?» —
кричала она, замахиваясь, и вся пернатая толпа влет разбрасывалась по сторонам, а через минуту опять головки кучей совались жадно и торопливо клевать, как будто воруя зерна.
Всякий раз, при сильном ударе того или другого
петуха, раздавались отрывистые восклицания зрителей; но когда побежденный побежал, толпа завыла дико, неистово, продолжительно, так что стало страшно. Все привстали с мест, все
кричали. Какие лица, какие страсти на них! и все это по поводу петушьей драки! «Нет, этого у нас не увидите», — сказал барон. Действительно, этот момент был самый замечательный для постороннего зрителя.
Из-за шума воды на мельнице послышалось гоготание гусей, а потом на деревне и на дворе приказчика стали перекликаться ранние
петухи, как они обыкновенно раньше времени
кричат в жаркие грозовые ночи.
— Не сметь, не сметь
кричать! —
крикнула Грушенька. — Ах
петухи индейские!
Даже курицы стремились ускоренной рысью в подворотню; один бойкий
петух с черной грудью, похожей на атласный жилет, и красным хвостом, закрученным на самый гребень, остался было на дороге и уже совсем собрался
кричать, да вдруг сконфузился и тоже побежал.
— Погода разгуляется, будет вёдро. Ишь
петухи как
кричат. Это верная примета, — говорили казаки между собой.
Когда
петух поднимается из кустарников, он сперва взлетает кверху на 3 м и при этом неистово
кричит.
Начало весны. Полночь. Красная горка, покрытая снегом. Направо кусты и редкий безлистый березник; налево сплошной частый лес больших сосен и елей с сучьями, повисшими от тяжести снега; в глубине, под горой, река; полыньи и проруби обсажены ельником. За рекой Берендеев посад, столица царя Берендея; дворцы, дома, избы, все деревянные, с причудливой раскрашенной резьбой; в окнах огни. Полная луна серебрит всю открытую местность. Вдали
кричат петухи.
Может быть, эти самые хитрости и сметливость ее были виною, что кое-где начали поговаривать старухи, особливо когда выпивали где-нибудь на веселой сходке лишнее, что Солоха точно ведьма; что парубок Кизяколупенко видел у нее сзади хвост величиною не более бабьего веретена; что она еще в позапрошлый четверг черною кошкою перебежала дорогу; что к попадье раз прибежала свинья,
закричала петухом, надела на голову шапку отца Кондрата и убежала назад.
На другой день еще
петух не
кричал в четвертый раз, дед уже был в Конотопе.
Уже вскоре после приезда, в кухне во время обеда, вспыхнула ссора: дядья внезапно вскочили на ноги и, перегибаясь через стол, стали выть и рычать на дедушку, жалобно скаля зубы и встряхиваясь, как собаки, а дед, стуча ложкой по столу, покраснел весь и звонко —
петухом —
закричал...
— Позволь мне тебе заметить, — промолвил Лаврецкий, — что мы вовсе не спим теперь, а скорее другим не даем спать. Мы, как
петухи, дерем горло. Послушай-ка, это, никак, уже третьи
кричат.
Вот он перестал, а комар все пищит; сквозь дружное, назойливо жалобное жужжанье мух раздается гуденье толстого шмеля, который то и дело стучится головой о потолок;
петух на улице
закричал, хрипло вытягивая последнюю ноту, простучала телега, на деревне скрипят ворота.
В пылу усердия он
кричал на всех каким-то неестественным тонким голосом, как поют молодые
петухи, ходил по сцене театрально-непринужденным шагом, говорил всем дерзости и тысячью других приемов старался вдохнуть в своих сотрудников по сцене одолевший его артистический жар.
Здесь же бродили куры и разноцветные
петухи, утки и китайские гуси с наростами на носах; раздирательно
кричали цесарки, а великолепный индюк, распустив хвост и чертя крыльями землю, надменно и сладострастно кружился вокруг тонкошеих индюшек.
— Ваня! а Ваня! что
петуха, голубчик, дразнишь? —
кричит Палагея Ивановна, вышедшая навстречу мне на крыльцо.
— Что, голубчик! попался к ведьме в лапы! —
крикнул он, покуда Степан Владимирыч целовал его руку. Потом
крикнул петухом, опять захохотал и несколько раз сряду повторил: — Съест! съест! съест!
Но голос у него сорвался, как у молодого
петуха, и он
крикнул...
Запели
петухи сырыми голосами, закаркали вороны, в монастыре ударили к заутрене, — маленький колокол
кричал жидко и неубедительно.
Сидели они высоко, на какой-то полке, точно два
петуха, их окружал угрюмый, скучающий народ, а ещё выше их собралась молодёжь и
кричала, топала, возилась. Дерево сидений скрипело, трещало, и Кожемякин со страхом ждал, что вот всё это развалится и рухнет вниз, где правильными рядами расположились спокойные, солидные люди и, сверкая голыми до плеч руками, женщины обмахивали свои красные лица.
Ну, а тот настоящий был, из прежних… Вот, скажу тебе, такое на свете водится, что сотни людей одного человека боятся, да еще как!.. Посмотри ты, хлопче, на ястреба и на цыпленка: оба из яйца вылупились, да ястреб сейчас вверх норовит, эге! Как
крикнет в небе, так сейчас не то что цыплята — и старые
петухи забегают… Вот же ястреб — панская птица, а курица — простая мужичка…
Когда мы встали, то нельзя было понять, который час, так как дождевые облака заволокли все небо; только пели сонные
петухи в Дубечне и
кричали дергачи на лугу; было еще очень, очень рано…
— Савоська обнаковенно пирует, — говорил рыжий пристанский мужик в кожаных вачегах, — а ты его погляди, когда он в работе… Супротив него, кажись, ни единому сплавщику не сплыть; чистенько плавает. И народ не томит напрасной работой, а ежели слово сказал — шабаш, как ножом отрезал. Под бойцами ни единой барки не убил… Другой и хороший сплавщик, а как к бойцу барка подходит — в ем уж духу и не стало. Как
петух, кричит-кричит, руками махает, а, глядишь, барка блина и съела о боец.
— Кхе-кхе-кхе… Очень просто, и всем известно. Ты —
петух, и он —
петух, только он совсем-совсем простой
петух, самый обыкновенный
петух, а ты — настоящий индейский, заморский
петух, — вот он и
кричит от зависти. Каждой птице хочется быть индейским
петухом… Кхе-кхе-кхе!..
— Господа, что мы с ним напрасно разговариваем! —
кричал Петух. — Все равно он ничего не поймет… Мне кажется, мы только напрасно теряем время. Да… Если, например, вы, Гусак, ухватите его за щетину вашим крепким клювом с одной стороны, а мы с Индюком уцепимся за его щетину с другой, — сейчас будет видно, кто умнее. Ведь ума не скроешь под глупой щетиной…
— Вероятно, еж и нас всех тоже считает глупыми! —
кричал Петух, хлопая крыльями.
— Кто же этого не видит? У него на лице написано: глупый гусак, и больше ничего. Да… Но Гусак еще ничего, — разве можно сердиться на глупую птицу? А вот
Петух, простой самый
петух… Что он
кричал про меня третьего дня? И еще как
кричал — все соседи слышали. Он, кажется, назвал меня даже очень глупым… Что-то в этом роде вообще.
Утку поддержал
Петух и
крикнул...
Не спать ночью — значит каждую минуту сознавать себя ненормальным, а потому я с нетерпением жду утра и дня, когда я имею право не спать. Проходит много томительного времени, прежде чем на дворе
закричит петух. Это мой первый благовеститель. Как только он прокричит, я уже знаю, что через час внизу проснется швейцар и, сердито кашляя, пойдет зачем-то вверх по лестнице. А потом за окнами начнет мало-помалу бледнеть воздух, раздадутся на улице голоса…
— Эй, кто тут? Эй! —
закричал возница и захлопал руками, как
петух крыльями. — Эй, доктора привез!
Но вместо того, встретивши Гапку, начал бранить, зачем она шатается без дела, между тем как она тащила крупу в кухню; кинул палкой в
петуха, который пришел к крыльцу за обыкновенной подачей; и когда подбежал к нему запачканный мальчишка в изодранной рубашонке и
закричал: «Тятя, тятя, дай пряника!» — то он ему так страшно пригрозил и затопал ногами, что испуганный мальчишка забежал бог знает куда.
— Что слышно в городе? — спросил он, поздоровавшись, и, не ожидая ответа,
закричал встречу Кукушкину: — Степан! Твои кошки опять
петуха сожрали!
Бабушка тотчас же попросила крупёра распорядиться, и как оба полячка ни
кричали (точно два пойманные в руки
петуха), но явилась полиция и тотчас карманы их были опустошены в пользу бабушки.
И вот, — как это всегда бывает, если ждешь чего-нибудь особенно страстно, — в ту самую минуту, когда Буланин уже собирается идти в спальню, чтобы снять отпускную форму, когда в его душе подымается тяжелая, удручающая злость против всего мира: против
Петуха, против Грузова, против батюшки, даже против матери, — в эту самую минуту дядька, от которого Буланин нарочно отворачивается,
кричит на всю залу...
Между тем черное оконце над яслями, до сих пор невидимое, стало сереть и слабо выделяться в темноте. Лошади жевали ленивее, и одна за другою вздыхали тяжело и мягко. На дворе
закричал петух знакомым криком, звонким, бодрым и резким, как труба. И еще долго и далеко кругом разливалось в разных местах, не прекращаясь, очередное пение других
петухов.
Уж
кричали третьи
петухи и заря начала заниматься, когда он уехал.
Но чаще всего он вылезал под видом красного
петуха на свою черную растрепанную крышу и
кричал оттуда «кука-реку!» Все знали, что его, разумеется, занимало не пение «ку-ка-реку», а он высматривал, не едет ли кто-нибудь такой, против кого стоило бы подучить лешего и кикимору поднять хорошую бурю и затормошить его до смерти.
Народ, не примечая бегущего впереди школяра и также волоска, коим тащится
петух, смотрит на необыкновенное положение птицы, удивляется,
кричит:"Гляди, гляди! вот чудесия! сказился индик!"В воротах бурсы встречают победителя триумфом, а добычу, схвативши, немедленно зарезывают и, на бегу, ощипывают перья и, чуть только вбегут на кухню, кидают в котел.
Они, видя, что это касается уже не к какому-нибудь гусаку, кабану или индейскому
петуху, а к их исчадию, вышли из себя и, видя, что материя серьезная, начали
кричать громко, и слова у них сыпались скоро, примером сказать, как будто бы кто сыпал из мешка орехи на железную доску.
Было прохладно, и около сарая во все горло
кричал петух, мешая спать. Когда синеватый, утренний свет уже пробивался во все щели, Фекла потихоньку встала и вышла, и потом слышно было, как она побежала куда-то, стуча босыми ногами.
Неровные кочки торфяного поля выступали яснее, подернувшись с одной стороны белесоватым отсветом; березки тихо шептались, вздрагивая от предутреннего холода; где-то далеко
кричал петух, и раздававшиеся по временам звуки ресторанного оркестра доносились как-то вяло, точно мелодия засыпала на лету.
Долгое время оба — и бедный жид, и чертяка — лежали на плотине совсем без движения. Луна уже стала краснеть, закатываться и повисла над лесом, как будто ожидала только, что-то будет дальше. На селе
крикнул было хриплый
петух и тявкнула раза два какая-то собака, которой, верно, приснился дурной сон. Но ни другие
петухи, ни другие собаки не отозвались, — видно, до свету еще было порядочно далеко.
А сам откинул голову, как
петух, что хочет
закричать на заре погромче, и захохотал, не выдержал. Да загрохотал опять так, что даже вся нечистая сила проснулась на дне речки и пошли над омутом круги. А девки от того смеха шарахнулись так, как стая воробьев, когда в них кинут камнем: будто ветром их сдуло сразу с плотины…
И правда: на селе, может быть в Галиной хате, кричал-надрывался горлан-петух: ку-ка-ре-ку-у…
В это время на селе
крикнул тот же
петух, и хотя крик был такой же сонный и на него опять никто нигде не откликнулся среди молчаливой ночи, но Хапун встрепенулся.
Это
кричал больной, который считал себя
петухом. С точностью хронометра он просыпался в двенадцать, три и шесть часов, хлопал руками, как крыльями, и кукарекал, будя спящих. Но никто из спящих не проснулся и не отозвался, и сам больной, считающий себя
петухом, скоро заснул; и только за одной белой дверью, с левой стороны, продолжался все тот же размеренный, непрерывный стук, похожий на тишину.
В тихие безветренные утра, ранней весной или осенью, со стороны города приносился звон церквей и мягкий гул езды, а в остальное время было тихо — тише, чем в самой деревне, где лают собаки, поют
петухи и
кричат дети.
Заметив, что светская тогдашнего времени любезность мало действовала на его даму, он попробовал смешить ее, рассказывая ей забавные анекдоты: уверял, что он, если она прикажет, готов сейчас стать на голову,
закричать петухом, выскочить в окно или броситься в прорубь.